Сначала собачка долго и внимательно нюхает травинки – достаточно ли это место подходит для её сакральной цели? Затем суетливо бегает кругами. И, наконец, присаживается, делает хвост крючком, мечтательно смотрит вдаль выпученными от усердия глазами. Собачка какает. И тут же, по облегчении, её одолевает восторг бытия и она радостно бежит вприпрыжку к светлым и вкусным собачьим целям…
Собачке проще – она опорожняет только кишечник. А у человека ещё постоянно наполняется то, что делает его человеком – ум, переживания, знания, концепции, мнения (и, куда же от этого деться, — упрёки совести).
С едой физической куда проще – съел не то – выплюнул, стошнило; не сразу понял, что оно не то – прослабило. А вот всякие ментальные поступления входят и входят, входят и входят! И взаимодействуют друг с дружкой и перемешиваются до подобия винегрета, с помощью которого и думается и воспринимается и, что самое-то интересное, осуществляется определение целей и строительство планов.
Но каких бы «тараканов» не наплодил человек в своей голове, каких бы противоестественных сооружений не воздвиг в сердце своём, какая-то его часть всегда чувствует, как оно всё должно быть (и как оно и есть).
И вот, мечется человек, пытается занять себя днём и ночью, чтобы не слышать внутреннего голоса. А голос ему одно твердит: «Опорожнись! Облегчи душу!»
Мечется человек в поисках покаяния как та собачка на лужайке. Присматривается и принюхивается – перед кем бы присесть и приоткрыться? А всё не то! Не вызывает доверия, облик не тот, благостью не веет. Не соответствуют «обнюханные» объекты взлелеянному образу «правильного исповедника»…
Но вот у кого-то то ли требования оказываются попроще, то ли, что называется, «припёрло». Присел, вздохнул тяжко-покаянно перед уважаемым избранным, мечтательно смотрит вдаль скорбно-честными, округлившимися от внутреннего усилия глазами…Ну! Ну же! Тужься! Облегчись, и побежишь вприпрыжку в посветлевшее бедующее!
И…и тут вдруг – то стыдно становится, то жалко накопленного мусора (своё ведь, выстраданное, надуманное-намысленное, привычное!) Бормочет человек приличествующие ритуалу фразы, шмыгает носом, шумно дышит – словом, ветры испускает, но опорожниться — никак.
…Грешен. Да, грешен… Как там? – Делом и помыслом. Да, делом и помыслом. И чревоугоден. И обманывал доверившихся (Тут же мысль – А вдруг про фамилии спросит? Как бы выкрутиться?) Но не убивал и не крал (Совсем некстати мысль про ночные рейды за соседской черешней в далёком детстве). И не прелюбодействовал (Невольно краснеет человек, и сам себя одёргивает – но ведь не получилось ничего!).
Исповедующий понимающе кивает, и с глубоким искренним сожалением, говорит что-то успокаивающее. И ободряющее. И напутствие на будущее – призывно-слабительное. В надежде, что может и сработает когда-то…
Можно сымитировать процесс еды. И даже почувствовать сытость. Процесс опорожнения тоже можно имитировать. И даже последующее облегчение. Только обманывать себя всё труднее. «Оно» ведь накапливается. И глушит внутренний голос. Но его всё равно слышно. Услышь и доведи-таки до конца. Опорожнись! Облегчи душу!
21.11.18г.